Картер Браун - Том 29. Пропавшая нимфа [Крадись,ведьма. Этот милый старый блюз. Ледяная обнаженная. Пропавшая нимфа]

— Привет, Дэнни! — проговорил он с тревогой. — Все в порядке?

— Предположим, что он ответил бы «нет», — съехидничала Эдель. — Что бы ты сделал? Опять бы смылся?

Обри взглянул на нее:

— Здравствуй, Эдель! Я тебя не заметил. Но ведь все в порядке? Я хочу сказать, что иначе вас тут бы не было.

— Все прошло гладко. Дэнни сработал замечательно. Иди сюда и займись коктейлями, а я буду рассказывать.

Он послушно потащился бару, и я успел докурить сигарету, пока она изложила все в подробностях. Обри подошел ко мне, вложил стакан мне в левую руку, а правую энергично потряс.

— Поздравляю, старина. Классная работа!

— Жаль, что вас там не было. Эдель мне говорила, что вы уезжали из города.

— Мне самому жаль, —  проговорил он немного нервозно. — Но надо было срочно повидаться с одним человеком. Дела, понимаешь ли.

— Ну еще бы, — согласился я.

Обри сразу успокоился.

— Ну теперь, раз с этим покончено, можно отпраздновать успех! — заявил он.

— С чем покончено? — Удивился я.

Обри стал похож на мальчишку, который забрался ночью в кухню и обнаружил, что сахарница пуста.

— А разве нет? — спросил он с испугом. — Ведь отца признали невменяемым, так?

— Это только начало, — терпеливо объяснил я. — Вспомните продюсера Клайда и очаровательную блондинку Адам. Они были здесь, когда я заключал пари, слышали, как я упоминал про психиатра. Что, по-вашему, они подумают, когда узнают, что Никки попал в сумасшедший дом?

Обри тихонько взвизгнул.

— Об этом можете не беспокоиться, старина, — заявил он. — Мы никому не скажем. Мы просто скажем, что он ушел вчера из дому и больше не возвращался. Как по-вашему?

Он явно был очень доволен собой.

— Просто превосходно, — согласился я. — Они не станут беспокоиться день или два, а потом обратятся в полицию.

— О!.. — Обри перестал улыбаться и озабоченно закусил ус.

— Придется вам придумать что-либо получше, — сказал я. — И может, вы перестанете жевать этот свой сорняк на губе?

— Извиняюсь. — В его карих глазах мелькнула обида. — Нервное, старина. Часто я даже не замечаю, что делаю это.

— Ручаюсь, он говорит это всем девушкам, — ядовито предположила Эдель, но Обри, охваченный беспокойством, не слушал ее.

— У вас есть какие-нибудь предложения, Дэнни? — спросил он наконец.

Я отпил немного виски, прежде чем ответить.

— Вам придется сказать, где он, — заявил я твердо. Все, что вам нужно, — это хорошая история в придачу. И правдивая. Например, что Никки прошлой ночью свихнулся на своем «Гамлете» и накинулся на жену с ножом. Если кто-то захочет подтверждений, пусть звонит доктору Фрезеру — тот добавит нужных подробностей.

Эдель тихо засмеялась:

— Умница, Никки! Нам для убедительности нужна была некая неожиданная деталь, так он захватил с собой нож.

Обри опять оживился:

— Как я понимаю, мы расскажем все примерно так. — Он покусал ноготь. — Все шло как обычно, и вдруг отец начал бесноваться. Он решил, что Эдель хочет его отравить, и напал на нее с ножом, так что она чудом осталась жива. — Он довольно улыбнулся, словно сам все придумал.

— Годится, Обри, — сказал я устало. — А поскольку за несколько часов до этого Эдель звонила доктору Фрезеру по поводу нашего пари, сегодня утром вы затолкали отца в машину и отвезли к нему. Доктор сказал, что у Николаса острая форма шизофрении, и оставил его в больнице.

— Гениально! — Обри посмотрел на меня с восхищением. — Вы все схватываете не лету, Дэнни!

— Следите за собой, чтобы не переигрывать, как ваш отец, — предупредил я. — И не забывайте — и вы, и Эдель — выглядеть несчастными, когда будете это рассказывать.

— Конечно, — сказала Эдель.

— Безусловно! — кивнул Обри.

— Не забывайте этого ни ’на секунду, — предостерег я его. — Помните, вы любили отца, как… как…

— Как сын! — подсказал он весело.

Живу я в Вест-Сайде. Конечно, это не совсем престижно, но что мне за дело. Квартира большая, плата низкая, а летом можно дышать свежим воздухом и смотреть на настоящую живую траву. А когда дама уже в квартире, какая разница, что видно из окна? Конечно, если у вас профиль Бойда!

Я наполнил бокал, уселся в кресло и подумал об Обри. Зачем обманывать себя? Привкус горечи на губах не мог перебить даже джин с тоником. «Как сын», — говорил Обри и веселился.

Если составлять рейтинг мерзавцев, то в последние сутки я поднялся на пару пунктов. Мне припомнилось лицо Николаса, когда его схватили санитары, и то, как внезапно, слишком внезапно прекратились его вопли. Доктор сказал: «Успокойте его», и мне не хотелось думать о том, что под этим подразумевалось.

После еще одного стакана и сигареты я понял, что не могу оставить Николаса в лечебнице. Я должен его вызволить, и это даже не будет нарушением профессиональной этики. Мне заплатили за то, чтобы Николаса признали невменяемым, и я этого добился. Работа закончена, Эдель Блэр перестала быть моим клиентом. И тут до меня дошло, что если Эдель не пожалела столько денег, чтобы упрятать мужа в лечебницу, то сколько же отвалит Николас за то, чтобы я вытащил его оттуда? Он будет моим новым клиентом, хотя сам пока и не знает об этом.

Я сразу же почувствовал себя лучше, подошел к зеркалу, которое было достаточно большим, чтобы дама могла навести марафет, но не настолько велико, чтобы привести ее в смущение, и посмотрел на свое лицо.

— Дэнни, — сказал я себе. — Если уж тебе необходимо иметь совесть, то пусть она, по крайней мере, приносит доход.

«Не пытайся меня одурачить, — холодно ответило отражение, — ты подошел сюда только для того, чтобы полюбоваться своим профилем, и сам это знаешь. А справа ты смотришься по-прежнему чуточку лучше, чем слева».

— Нет, с обеих сторон ничего себе! — весело сказал я.

До лечебницы я добрался около десяти. На этот раз ворота были заперты, и парень в униформе замаячил в свете фар, когда я остановился. Я сказал, что хочу видеть доктора Фрезера, но это не произвело на него никакого впечатления. Пришлось дать ему пять долларов, чтобы он подошел к телефону и доложил обо мне.

— О’кей! — буркнул охранник, вернувшись. — Док сказал, что можно вас впустить.

Я въехал в ворота и подкатил к главному входу. Тощей медсестры на месте не оказалось, и я, постучав, вошел в кабинет доктора.

Фрезер говорил по телефону, не обратив на меня внимания. Я сел и закурил, раздумывая, что заставило его стать психиатром.

Наконец он закончил беседу и положил трубку на рычаг.

— Да, мистер Бойд? — спросил он отрывисто.

— Извините, если я вам надоедаю, — вежливо начал я. — Я думаю о нем все время с тех пор, как уехал отсюда.

— Не вы один, мистер Бойд, — заверил он. — Я тоже о нем беспокоился.

— Мне вот что пришло в голову, — продолжал я. — В последнее время Николас очень много работал. Это представление, которое он здесь устроил… Ведь он мог и нарочно разыграть спектакль…

— Очень интересно, мистер Бойд, — сказал он сухо. — Может быть, вы еще что, — нибудь интересное придумали за целый день?

— Я бы хотел повидать его, доктор. Поговорить пару минут.

— И я тоже, — прорычал он.

— А? — Я непонимающе уставился на него.

Фрезер взял со стола серебряную ручку, поглядел на нее и вдруг с силой вонзил перо в крышку стола.

— Мистера Николаса здесь больше нет, — сказал он негромко. — Он неожиданно покинул нас несколько часов назад.

— Вы его отпустили? — спросил я недоверчиво.

— О нет! — Он хрипло рассмеялся. — Это была полностью его инициатива. После вашего отъезда он немного успокоился и казался вполне мирным. Мне это казалось достаточно естественным после утреннего кризиса.

Он выдернул ручку из доски, мгновение рассматривал ее, потом швырнул на пол.

— Я совершил ошибку, мистер Бойд, непростительную ошибку. Когда санитар понес ему ужин, Блэр напал на него, сломал ему руку, запер его в комнате, а сам выбежал через главный вход. Там он сел в машину, которая стояла, к несчастью, около ворот.

— Вы хотите сказать, что какой-то дурак оставил ключи в машине, припаркованной возле такого заведения?

Фрезер едва не задохнулся:

— Это была моя машина.

— Значит, он смылся..

— Ворота были открыты, — буркнул Фрезер. — Никогда! Никогда за те пять лет, что я возглавляю эту лечебницу, не случалось ничего подобного.

— Всегда что-то бывает в первый раз, — усмехнулся я, — как говорят девушки. — Я развил бы дальше эту мысль, но вовремя заметил в глазах доктора жажду крови.

Он шумно вздохнул.

— Позвольте мне кое-что сказать, мистер Бойд, — начал он медленно. — Если ваш Блэр разыграл меня сегодня утром, то он величайший из всех актеров.